20 марта в Большом зале филармонии — первый концерт из цикла «Диалоги об искусстве».

Рассказываем об уникальном концерте из цикла «Диалоги об искусстве».

Но кроме нашего изложения в посте предлагаем к просмотру видео, в котором вы узнаете о звучании живописи и о живописности музыкальных полотен в рассказе режиссёра Академического симфонического оркестра Филармонии им. Д.Д. Шостаковича Марины Монаховой и сотрудника отдела экскурсионно-лекционной работы Государственного Русского музея Серафимы Коломейцевой.

Ранее мы упоминали сложную судьбу Третьей симфонии Рейнгольда Глиэра «Илья Муромец». Сегодня расскажем, что же с ней произошло, и почему иногда музыкальные произведения переживают второе рождение.

В русской музыке очень часто встречаются славянские сказочные сюжеты. Эпическая традиция главенствовала довольно долгое время — композиторы очень гордились самобытностью своей культуры и стремились запечатлеть её во всех красках. С наступлением XX века такие сюжеты стали восприниматься, как устаревшие — считалось, что они достаточно часто отображены в музыке века XIX. А жанр большой эпической симфонии и вовсе воспринимался пережитком эпохи Глинки и Бородина.

На самом же деле в Глиэр использует классическую форму для довольно смелых и новаторских целей.

Серебряный век очень любил обращаться к истокам русской старины, но в новых эстетических категориях. В симфонии 4 части, которые следуют за сюжетом о знаменитом русском богатыре. Здесь есть и мятежный образ Ильи Муромца, и потрясающей красоты хорал медных духовых — тема Святогора. Вторая часть, «Соловей-разбойник» — изображение зачарованного леса; третья — русский праздник «У Владимира Красна Солнышка». Но оптимистического финала, какой обычно бывает в произведениях такого жанра, здесь не будет. К тому же, огромный, четверной состав оркестра и яркая звукоизобразительность отсылают к традиции монументальных опер Рихарда Вагнера.

Симфонию заканчивает «Окаменение Ильи Муромца» — наказание за его дерзкий вызов «Силе нездешней». Композитор мыслит в русле идеалов Серебряного века — именно поэтому в симфонии трагический финал. Принадлежность «Ильи Муромца» искусству модерна прекрасно оттенит живопись тех художников, кто также был увлечён сказочной эстетикой в новом изображении — Николая Рериха и Михаила Врубеля. Образ русского богатыря очень любили в это время: Бальмонт, например, создал целую «хвалу Илье Муромцу». Герой подкупал поэтов, художников и музыкантов своей мощной энергетикой, мифологичностью: Муромец — титан русской культуры, полубог-получеловек.

В XX веке симфония не была отмечена заслуженным вниманием — но 20 марта это досадное недоразумение будет исправлено в рамках цикла «Диалоги об искусстве» в Большом зале филармонии.